Если бы злой разум хотел создать идеальный вирус для уничтожения какого-либо вида животных, он выбрал бы оптимальное сочетание показателя передаваемости и смертности от инфекции. Но чтобы уничтожить человечество, злой разум должен был бы разработать вирус, способный нейтрализовать реакцию человека на него – не только индивидуальную (которой недостаточно для борьбы с пандемией), но и коллективную. Таким образом, идеально сконструированный вирус-убийца сможет использовать неэффективность нашего коллективного принятия решений. Так случилось, что вирус SARS-CoV-2, похоже, смог добиться именно этого.

Если мы не верим в разумный замысел, мы не должны верить и в злой тоже. Тем не менее, дарвиновская эволюция говорит нам, что в результате воздействия на выживаемость в конечном итоге появятся более эффективные вирусы. Многие новые вирусы перешли от животных к людям, но ни один из них за последние 100 лет не был столь разрушительным, как SARS-CoV-2.

Да, COVID-19 менее смертоносен, чем Эбола, и менее заразен, чем обычная простуда. Когда более смертоносный ближневосточный респираторный синдром (MERS) впервые появился в 2012 году, его удалось локализовать и в значительной степени ликвидировать всего за несколько месяцев. Почему же COVID-19 оказался таким неуловимым? Потому что он играет на слабостях наших институтов. И тем самым он дает полезный урок того, что мы должны исправить, чтобы противостоять будущим потенциальным угрозам.

Прежде всего, экспоненциальное развитие коронавируса бросает вызов реактивной природе демократических институтов. Точно так же, как потребовалось нападение Японии на Перл-Харбор, чтобы втянуть Соединенные Штаты во Вторую мировую войну, потребовался крах компании Lehman Brothers, чтобы побудить правительство США организовать ответ на мировой финансовый кризис. "Американцам, – говорится в цитате, часто ошибочно приписываемой Уинстону Черчиллю, – всегда можно доверять, поскольку они всегда поступают правильно, когда все другие возможности исчерпаны".

Данная стратегия хорошо работает в линейном контексте, но она чрезвычайно рискованна в экспоненциальном, где сделать "правильную вещь" может быть гораздо сложнее, если ответная реакция запаздывает. Хотя все вирусы имеют тенденцию к экспоненциальному росту, если их не контролировать, бессимптомное и предсимптомное распространение COVID-19 значительно усложнило работу с ним.

Это сложно, но не невозможно. Сегодня у нас есть технология отслеживания перемещений и взаимодействий людей, но либеральные демократические страны, как правило, не хотят ее использовать. Недавно один католический медиасайт смог отследить сексуальные похождения высокопоставленного священника, просто используя имеющиеся в продаже данные с мобильных телефонов. Google и Facebook могут делать практически все, чтобы нацелить свою рекламу. Однако в условиях демократии такие же технологии, похоже, недоступны для спасения жизней.

Неравномерное воздействие COVID-19 на все население также очень эффективно ослабляет политический ответ на него. Коллективный ответ был бы проще, если бы уровень смертности был одинаковым в разных возрастных группах; но это не так. Пока не появился вариант Дельта, вероятность того, что двадцатилетнего человека ударит молния, была выше, чем вероятность умереть от COVID-19. И наоборот, для восьмидесятилетнего человека уровень смертности от COVID-19 приближается к уровню смертности от оспы.

Эффективный общий ответ на пандемию требует общего чувства ответственности. Например, американцы, воспользовавшиеся в 1930-х годах программами социального обеспечения "Нового курса", охотнее записывались добровольцами во время Второй мировой войны. Но сегодня многие молодые люди чувствуют себя все более социально изолированными в экономике и считают старшие поколения ответственными за свое бедственное положение. Стоит ли удивляться, что они не желают жертвовать лучшими годами своей жизни ради защиты стариков?

Хотя азиатские общества с более коллективистским укладом жизни справились с первой фазой пандемии гораздо лучше, чем многие западные страны, но они все равно оказались менее успешными в разработке и обеспечении достаточного количества доз вакцины COVID-19. Это подчеркивает тот факт, что разработка вакцин зависит от научных возможностей, а не от политических институтов. Неудивительно, что наиболее развитые в научном отношении страны, включая США, Великобританию, Германию и Китай, были в числе лидеров в исследованиях и разработках вакцин.

Бессимптомное распространение COVID-19 и заметные различия в летальности среди демографических групп сами по себе являются достаточно плохим явлением. Но проблема была усугублена несовершенной системой СМИ Запада, что привело к максимальной неосведомлённости.

В США внешний враг не смог бы сделать лучшей работы по распространению ложных слухов и истерии о вирусе, особенно на ранних стадиях пандемии, когда коллективный ответ был бы наиболее эффективным. Сколько раз мы слышали фразу "это просто грипп", и не только в социальных сетях? 26 февраля 2020 года, через месяц после блокирования Уханя, журнал Американской медицинской ассоциации все еще сравнивал COVID-19 с гриппом. Как показало недавнее интервью с Домиником Каммингсом, бывшим главным советником премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона, эта дезинформация препятствовала принятию решений на самом высоком уровне.

Постоянные мутации коронавируса могут означать, что существующих вакцин COVID-19 будет недостаточно для ликвидации пандемии. Реакция (или отсутствие таковой) индийского правительства на вирус сильно повлияла как на эту страну, так и на весь остальной мир. Если США так трудно организовать общий ответ, то разработка такого ответа на уровне Организации Объединенных Наций представляется невозможной.

Торговля и коммуникации могут быть глобальными, но управление – нет. Если мы хотим продолжать жить в условиях глобальной экономики, нам необходимо разработать эффективную систему глобального управления.

Это самый большой урок COVID-19. В глобальной экономике – глобальные проблемы. Даже если мы сможем справиться с этой пандемией, мы не сможем справиться со следующей, или с другими проблемами, такими как изменение климата, которые также имеют экспоненциальное и неравномерное воздействие и требуют глобальных решений. Если мы не усвоим этот урок, наш вид может исчезнуть.

Луиджи Зингалес