"Пассионарная теория этногенеза" - мифотворчество или прозрение?

Этногенез – учение о происхождении и становлении  этносов, народов, а вот что такое «пассионарная»?  В дословном переводе – «огненная»!

Автора этой теории, Льва Николаевича Гумилёва (1912 – 1992), и при жизни, и после смерти одни считали гением, другие – шарлатаном.  Сама же теория настолько поэтична и  романтична, что в любом случае интересна.

Гумилёв объединил, синтезировал данные разных наук – истории и геологии, астрономии и географии, этнографии и лингвистики – чтобы на основании всего вывести закономерности появления  любого этноса, его становления, развития, зенита – и увы, неизбежного угасания. Исчезновения со сцены Истории.

Все великие народы появляются «из ниоткуда» - заявляют о себе неожиданно, всего за 10-20 лет, а это для истории – мгновение. Они захватывают жизненное пространство, утверждаясь среди соседей, как правило, силой…  С чем  связаны такие массовые вспышки,  «пассионарные толчки»?  Предположительно, с периодами солнечной активности.

«Внезапно»  рождаются люди с колоссальным, сверхчеловеческим запасом жизненной энергии – те, кому предстоит стать героями эпоса, былин, баллад.  Это те, кого будут считать «праотцами» целых народов. Как библейские «Авраам – Исаак – Иаков», прародители народа Израилева.  Как Тесей у греков или Эней у римлян. Как Гильгамеш или Святогор.

Легендарные прародители есть у каждого этноса – кем же эти титаны были при жизни?

Пассионариями.  Людьми с избытком энергии, направленной к определённой цели. Пассионарность, уровень созидательной энергии в обществе, определяется процентом людей, обладающих этим солнечным зарядом. Количеством мутантов, способных изменить если не весь мир, то мир вокруг себя.

В начальной фазе, на подъёме, в обществе очень высок удельный вес людей, готовых погибнуть, пожертвовать собой ради ценностей, более высоких, чем собственная жизнь – своего народа, своей Родины.  Они словно созданы для завоевания вершин – но не для мирной жизни.

Предельно схематично это выглядит так:

На более поздних этапах развития  этноса такие люди становятся редкостью – но они есть. Только мотивы их жертвенности могут измениться.  Их готовность погибнуть за идею восхищает, даже если  нам кажется ложной сама идея.  А если истинной?  Тогда это – святые и национальные герои.

Но проходит не так уж много времени – 2-3 поколения, и этнос начинает «остывать». Наиболее пассионарные его представители уже не выражают постоянной готовности умереть ради идеи – но готовы отдать этой идее все силы, посвятить ей всю жизнь. Идеал уже не самопожертвование, а Победа.  Полководцы, национальные лидеры, революционные вожди…

Следующим идеалом становится личный успех.  Солдаты, которые мечтают стать генералами. Не ради высокой цели, а ради самоутверждения – но рисковать для этого жизнью они готовы. Сюда же можно отнести авантюристов всех мастей – разбойников, пиратов…

Далее – наступает, без преувеличения, Золотой век  – идеалом общества становятся знания. Науки и искусства. Литература и живопись. Поэтам и художникам нет числа -  и если в другие эпохи общество едва замечает этих чудаков, то в краткий век общественного равновесия они становятся «лицом нации», её гордостью и славой. Тем, благодаря чему нация чувствует себя среди других – полноценной, внёсшей достойный вклад в мировую цивилизацию.

Вплоть до этого этапа  - общество ТРАДИЦИОННОЕ, единица его – семья.  Причём не только «вертикаль» - родители  – дети,  но и «горизонталь» - родственные кланы «до седьмого колена». И несколько поколений под одной крышей для традиционного общества – норма.

Если бы это зависело от людей – именно в таком состоянии этнос стоило бы «законсервировать». Но, к сожалению, дальше наступает дальнейшее «остывание».

В обществе утверждается идеал личного успеха – безо всякого риска для жизни. Чиновничий карьеризм. Герой  -  тот, кто способнее других к продвижению «наверх» - и неважно, какими средствами. Вот когда становится актуальной проблема взяток,  купленных дипломов, журналистского  копромата…

Но это – не предел. Последняя стадия относительно благополучного существования нации – возобладавший идеал тихой обывательской жизни под девизом «мы – люди маленькие, от нас ничего не зависит». Идеалы – это что-то, вычитанное из старых книжек, общественная жизнь – это опасно, слишком много людей тебя будут знать, мишенью станешь. Деньги – это хорошо, но напрягаться ради них? Здоровье дороже.

"Котики - пледики - печеньки - уют - покой". Массовая усталость?

Это – распад традиционного общества, переход к обществу АТОМАРНОМУ, единица которого – человек. 

Вот когда в общественное сознание внедряется постулат о том, что высшая ценность – человеческая жизнь. Но ведь если так – разве можно брать в руки оружие? Падай на колени не то, что перед завоевателем – перед любым наглым пришельцем. Авось, будет бить не слишком больно, не убьет…

(Это не преувеличение – известен случай, когда солдаты-срочники  звонили домой, жаловались мамам,  что в части – засилье «чёрных». Бьют. Мамы потребовали ответа у начальника, и узнали, что «чёрных» всего…двое!  Били они сослуживцев,  подстерегая по одному, и радовались их патологической неспособности объединиться…)

Если общество принимает «общечеловеческую толерантность», на очереди – конец нации.  Её распад. Не обязательно всему народу погибать в газовых камерах, ему просто предложат уступить территорию для заселения людьми другой культуры, с другим языком. Всё.

По времени от возникновения нации до её распада проходит примерно семьсот лет. Но ведь есть нации гораздо старше? Присмотримся к их истории – и убедимся, что она идёт циклами – от одного подъёма до другого проходит лет девятьсот. После семисотлетнего  цикла – двести лет безвременья.

От кого и отчего зависит, будет ли новый подъём – или нация перейдёт в конечную, «мемориальную» стадию, став реликтом? Неизвестно.

Иллюстрацией может служить судьба любого народа,  достаточно хорошо известная по письменным источникам. 

Триединая нация Восточных славян отсчитывает начало исторического цикла от основания Киева – и этот цикл для неё не был первым – просто о более ранних не сохранилось письменных свидетельств. К XII столетию её  первые известные нам  семьсот лет закончились. Вспомните – государства, как такового, не было – были княжества, истощавшие свои силы в междоусобицах – и совершенно неспособные противостоять восходящему, только что возникшему из небытия этносу – монголам. Более того – в некоторых случаях и не желающее противостоять. Князья добровольно признавали себя данниками Орды – и брали татар в союзники против соседей!  Известно, что когда пришельцы штурмовали Рязань – жители соседнего села преспокойно с татарами… торговали! Рязанцы прозвали село Поганкиным – название держалось несколько столетий…

И в эти, самые тёмные для нации времена рождались Евпатий Коловрат, Ефросинья Полоцкая, Александр Невский -  но даже самые яркие звёзды не разгоняют ночную тьму.

И – новая пассионарная вспышка – через 200 лет!  1380 год стал годом нового рождения, нового возникновения восточных славян – из небытия.  На Куликово поле шли сражаться те, чьи отцы, деды и прадеды «боялись и самого имени татарского» - а вернулись – победители. Новая нация.

Но сейчас мы подходим к концу следующего семисотлетнего цикла?  Тревожно.

Что же происходит с нацией в период безвременья? Это может быть и невидимое до поры накопление сил – для нового рывка, а может быть и консервация, «мемориальная стадия».

Не так уж мало народов,  превратившихся в немногочисленные реликты, народов, ни одного великого представителя которых человечество не знает. Не потому, что их не было – иначе не было бы и народа, кто-то же стоял у истоков, а потому, что это было в необозримом прошлом. Надломленные нации, «старички»… Если они живут в окружении соседей – они исчезнут, растворившись среди более молодого народа, усвоив его обычаи и язык. Но если их территория никого не интересует – возможны настоящие этнографические курьёзы, такие, как неизвестные науке белые племена в горах Памира или в дебрях Амазонки.  Или население удалённых от суши островов, способное общаться на первобытном языке свиста…

Но ведь погибшие цивилизации оставляют свои ценности потомкам? Их бережно сохраняют в библиотеках и музеях?

Есть у русского писателя Дмитрия Мережковского роман «Гибель богов» - о конце великой цивилизации Рима. Естественно пришла к своему распаду – и христиане, сметая грязь «старого мира», сметают заодно и его культуру. Разбивая статуи, убивая учёных, сжигая библиотеки.   Император Юлиан  (христианин!) пытается защитить то, что ему безмерно дорого.

Чтобы противостоять разрушителям, он отрекается от Христа, гибнет от рук христиан, и в историю входит, как Юлиан-отступник.  Тогда его друзья и единомышленники, осознав своё бессилие что-либо изменить в непросвещённых мозгах современников, решают обратиться к потомкам. Спрятать и сохранить всё, что смогут. Закопать лучшие статуи, убрать библиотеки в подземные хранилища… Стать ХРАНИТЕЛЯМИ. Разве могли они предугадать, что всё это будет востребовано и составит гордость человечества – более,  чем через тысячу лет? Когда наступит золотой век новой нации – Эпоха Возрождения? Христианский мир научится не просто ценить и гордиться – а приумножать, поднимая на новый уровень науки и искусства – и скажет спасибо благородным хранителям…

И точно такая же ситуация – только спустя два исторических цикла – в романе Рея Брэдбери «451 градус по Фаренгейту».  В  «прекрасном новом мире» запрещено… читать книги – ведь человеком читающим трудно управлять, он невосприимчив к рекламе всё новых товаров и услуг…

Всеобщему «ням-ням» противостоят немногие романтические бродяги, «туристы», сохраняющие в памяти(!) великие книги человечества – для потомков.  ХРАНИТЕЛИ.

***

Когда в конце 80-х лет бурного двадцатого века студенты прямо спрашивали Льва Николаевича, не находимся ли мы в преддверии распада, не конец ли это, автор теории Этногенеза отвечал: "Не знаю. Спастись или погибнуть можно в любом историческом состоянии". Приводил в пример Египет, Китай, которые живут уже по пять циклов, переживали взлёты и падения, но погибать не собираются.

Ясно было, что тревожно ему, очень тревожно...

Умер Лев Гумилёв в 1992 году, буквально не пережив распада.

А мы? Можем ли мы, вооружившись его теорией, заглянуть в будущее?

Ссылка на источник