Цена биткойна в очередной раз претерпела дикие колебания, поднявшись с 41 030 долларов 29 сентября 2021 года до 69 000 долларов 10 ноября 2021 года, а затем снова упав до 35 075 долларов 23 января. Это второе по величине падение в абсолютном значении, хотя в процентном соотношении криптовалюта переживала и более значительные падения, например, с 15 декабря 2017 года по 14 декабря 2018 года она упала на 83,8%. В более широком смысле криптовалютный рынок (включающий около 12 278 монет) 8 ноября 2021 года оценивался в 3,3 триллиона долларов США, а 30 января его стоимость упала до 1,75 триллиона долларов США.

Биткойн – частный цифровой актив, основанный на технологии распределенной бухгалтерской книги, называемой "блокчейн", используется в качестве децентрализованной цифровой валюты – одноранговой системы электронных денег. Не имея внутренней стоимости, его рыночная оценка (в пересчете на доллары США) является не более чем пузырем.

Если бы вы вошли в эту "игру" раньше и "держались изо всех сил" – 20 ноября 2015 года цена биткойна составляла 327 долларов США – то по состоянию на 30 января вы получили бы прирост капитала в размере 11 521,5%. Хотя к концу этого месяца биткойн может стоить как 200 000 долларов, так и не стоить ничего. Якоря нет.

Если в результате произвольного соединения случайных факторов биткойн в какой-то момент времени достигнет положительной стоимостной оценки, то последующие оценки, предположительно, должны быть определены условием арбитража, требующим, чтобы доходность различных активов с поправкой на риск была одинаковой. А поскольку ноль всегда является возможной оценкой для биткойна, мы можем ожидать резких колебаний его цены.

Правда, то же самое относится и к оценке фиатных денег, выпущенных центральным банком. Хотя их использование для уплаты налогов и статус законного платежного средства дают им преимущество перед криптовалютами, экономическая наука не в состоянии определить рыночную стоимость этих обязательств центрального банка. Не имея внутренней стоимости, они свободно конвертируются только в самих себя. И хотя можно представить функцию спроса на реальные денежные балансы, это равносильно допущению такой проблемы.

Не помогает и предположение о том, что реальный запас фиатных денег центрального банка приносит домохозяйствам неопределенные производственные услуги или использование в непонятных целях. Лучшее, что придумала экономика, – это предположение, что эффективный бартер невозможен, и поэтому фиатные деньги необходимы для совершения важных сделок, таких как потребительские покупки.

Но даже если бы мы смогли выжать значимый спрос на реальные денежные балансы из нашей, по своей сути, бесполезной фиатной денежной вселенной, определение цены денег (обратной величины общего уровня цен на товары и услуги) останется проблематичным, потому что в мире гибких цен всегда будет существовать множество точек равновесия.

Например, предположим, что номинальная денежная масса (общее предложение валюты в экономике) и все остальные значимые факторы остаются постоянными. Даже при таких упрощенных условиях нет ничего, что позволило бы определить начальное значение уровня цен. Всегда существует состояние равновесия с нулевой ценой денег (подразумевающее бесконечный общий уровень цен). Более того, при различных начальных условиях могут возникать рациональные инфляционные или дефляционные пузыри, предельные циклы или хаотическое поведение. Существует также уникальное "фундаментальное" равновесие, в котором цена денег положительна и постоянна. Наконец, случайные переходы между различными состояниями равновесия могут сами по себе быть состоянием равновесием. При иррациональном поведении и неэффективности рынков возрастает вероятность рыночных потрясений.

Неоклассическая экономика утверждает, что преобладает "фундаментальное" равновесие, в то время как кейнсианская экономика избегает проблемы множественных равновесий, настаивая на том, что общий уровень цен не является гибкой ценой активов, управляемой арбитражем. Вместо этого он является "липким" или жестким. История присваивает начальное значение общему уровню цен, которое затем обновляется с помощью динамического уравнения инфляции, такого как кривая Филлипса (которая утверждает стабильную, обратную зависимость между инфляцией и безработицей). Этот подход не очень хорош, но с ним можно жить.

Когда фиатная валюта, выпущенная центральным банком, имеет ценность, то и частные активы, которые, как ожидается, будут конвертированы в деньги центрального банка по требованию и по фиксированной цене (например, депозиты коммерческих банков), тоже имеют ценность. А государственное страхование вкладов повышает эту уверенность даже тогда, когда большинство активов, которыми владеют банки, неликвидны.

В отличие от них, стейблкойны – цифровые валюты, которые предположительно конвертируются в доллары по требованию по фиксированной цене – фактически являются депозитами без страховки. Там, где и когда они принимаются, они могут облегчить цифровые платежи. Но они рискованны, даже если активы, хранящиеся в них, имеют внутреннюю стоимость. И если средства, полученные от выпуска стейблкойна, будут инвестированы в криптоактивы, не имеющие внутренней ценности, стабильность стейблкойна будет поставлена под сомнение рынками.

Нынешнюю популярность рискованных и ничего не стоящих по своей сути криптовалют трудно понять, а вера покупателей в способность блокчейна вести неизменную запись транзакций вскоре может быть проверена приходом квантовых вычислений, что создаст еще больше рисков. Более того, количество энергии, потребляемой распределенными бухгалтерскими книгами, работающими по принципу подтверждения, такими как блокчейн Биткойна, становится все более значительным с каждой транзакцией, что делает необходимым установление надлежащих цен на выбросы углекислого газа или, в противном случае, введение налога на майнинг криптовалют.

Наконец, анонимность, которой обладают держатели криптовалют, вызывает серьезные опасения по поводу незаконного использования средств, включая уклонение от уплаты налогов, отмывание денег, сокрытие доходов от мошеннических действий с применением вымогательства и других киберпреступлений, а также финансирование терроризма. Эта проблема стала актуальной, и одного регулирования может оказаться недостаточно.

Виллем Х. Буйтер