Удар COVID-19 был и более быстрым, и более тяжелым для глобальной экономики, чем при мировом финансового кризиса 2008 года (МФК) и даже при Великой депрессии. В двух предыдущих случаях фондовые рынки обвалились более, чем на 50%, кредитные рынки заморозились, последовали массовые банкротства, уровень безработицы взлетел выше 10%, а ВВП сократился более, чем на 10% в годовом исчислении. Но все это происходило в течение примерно трех лет. В нынешнем кризисе столь же катастрофические макроэкономические и финансовые результаты наступили за три недели.

В марте 2020 года американскому фондовому рынку потребовалось всего 15 дней, чтобы рухнуть на территорию «медведей» (снижение на 20% от своего пика), что стало самым быстрым снижением, чем когда-либо прежде. Сейчас рыночная экономика упала на 35%, кредитные рынки прекратили свое существование, а кредитные спреды (например, облигации с высокой степенью риска) достигли уровня 2008 года. Даже основные финансовые фирмы, такие как Goldman Sachs, JP Morgan и Morgan Stanley, ожидают, что ВВП США сократится на 6% в годовом исчислении в первом квартале и на 24-30% – во втором. Министр финансов США Стив Мнушин предупредил, что уровень безработицы может взлететь выше 20% (в два раза выше пикового уровня, чем во время МФК).

Другими словами, каждый компонент совокупного спроса – потребление, капитальные расходы, экспорт – находится в беспрецедентном свободном падении. В то время, как большинство экспертов-эгоистов прогнозировали V-образный спад в экономике, с резким падением производства в течение одного квартала, а затем его быстрым восстановлением в следующем квартале, теперь прекрасно понимают, что кризис, связанный с COVID-19 – это нечто совершенно другое. Снижение деловой активности, которое сейчас происходит, похоже, не имеет ни V-, ни U-, ни L-образной формы (резкий спад с последующим застоем). Скорее, это I-образная форма: вертикальная линия, представляющая финансовые рынки и реальную экономику, которые резко падают.

Даже во время Великой депрессии и Второй мировой войны не прекратилась основная часть экономической деятельности, что происходит сегодня в Китае, Соединенных Штатах и Европе. В лучшем случае, будет экономический спад – более серьезный, чем МФК (с точки зрения сокращения совокупного мирового производства), но более краткосрочный, что позволит вернуться к положительному экономическому росту к четвертому кварталу этого года. В этом случае, когда появится свет в конце туннеля, рынки начнут восстанавливаться.

Но наилучший вариант развития событий предполагает несколько условий. Во-первых, США, Европе и другим сильно пострадавшим экономикам потребуется повсеместно реализовывать меры по тестированию, отслеживанию и лечению COVID-19, принудительному карантину, а также по полномасштабной изоляции, подобной той, что была осуществлена в Китае. И поскольку для разработки и производства вакцины на должном уровне может потребоваться 18 месяцев, необходимо будет широко применять противовирусные и другие медицинские препараты.

Во-вторых, денежно-кредитные директивные органы, которые менее чем за месяц сделали то, на что у них ушло три года после МФК, должны прилагать все силы для того, чтобы разработать специальные мероприятия по смягчению последствий кризиса. Это нулевые или отрицательные процентные ставки; улучшенные стратегии управления; валютное стимулирование; и смягчение условий кредитования (покупка частных активов) с целью оказания поддержки банкам, небанковским кредитным организациям, фондам денежного рынка и даже крупным корпорациям (краткосрочные коммерческие векселя и льготы для корпоративных облигаций). Федеральная резервная система США расширила свои трансграничные своповые кредитные линии для решения проблемы большого дефицита долларовой ликвидности на мировых рынках, но теперь нам нужно больше средств, чтобы побудить банки кредитовать неликвидные, но все еще платежеспособные малые и средние предприятия.

В-третьих, правительствам необходимо развернуть масштабное налогово-бюджетное стимулирование, в том числе «сбрасывание денег с вертолета», то есть осуществление прямых выплат денежных средств домохозяйствам. Учитывая масштабы экономического потрясения, бюджетный дефицит в странах с развитой экономикой необходимо будет увеличить с 2-3% ВВП до примерно 10% и более. Только у органов центрального государственного управления есть большие и достаточно сильные балансы активов и пассивов, чтобы предотвратить крах частного сектора.

Но эти меры воздействия по финансированию посредством создания дефицита должны быть полностью монетизированы. Если бы они финансировались через стандартный государственный долг, процентные ставки резко возросли бы, и восстановление было бы задавлено на корню. Учитывая обстоятельства, преобладающей тенденцией стали меры воздействия, долгое время предлагаемые членами левой партии из Школы современной теории денег, в том числе «сбрасывание денег с вертолета».

К сожалению, в случае наилучшего варианта развития событий ответные меры общественного здравоохранения в странах с развитой экономикой сильно не соответствуют тому, что необходимо для сдерживания пандемии, а комплекс мер фискальной политики, обсуждаемый в настоящее время, не является ни крупномасштабным, ни достаточно быстрым, чтобы создать условия для своевременного восстановления. Таким образом, риск новой Великой депрессии, которая будет хуже, чем изначальная, – еще более глубокий мировой финансовый кризис – растет день ото дня.

Если пандемия не будет остановлена, экономики и рынки по всему миру продолжат свое свободное падение. Но даже если пандемия будет более или менее сдерживаться, всё равно общий экономический рост может не возобновиться до конца 2020 года. В конце концов, другой вирусный сезон, скорее всего, начнется с новых мутаций, а лечебные мероприятия, на которые многие рассчитывают, могут оказаться менее эффективными, чем предполагалось. Таким образом, экономики снова ослабнут, а рынки снова обрушатся.

Более того, реакция налоговой сферы может зайти в тупик, если монетизация огромного дефицита начнет приводить к высокой инфляции, особенно когда связанная с вирусом серия негативных нарушений в снабжении снизит потенциальный экономический рост. И многие страны просто не могут брать такие займы в своей валюте. Кто окажет экстренную финансовую помощь правительствам, корпорациям, банкам и домашним хозяйствам на развивающихся рынках?

В любом случае, даже если пандемия и негативные экономические последствия будут взяты под контроль, мировая экономика все еще может подвергаться остаточным рискам из-за некоторых стран-«белых лебедей». С приближением президентских выборов в США кризис COVID-19 уступит место новым конфликтам между Западом и по крайней мере четырьмя государствами, стремящимися к изменению статуса-кво: Китаем, Россией, Ираном и Северной Кореей, каждое из которых уже использует асимметричную информационно-кибернетическую войну для «расшатывания» США изнутри. Неизбежные кибератаки во время избирательного процесса в США могут привести к оспариваемому окончательному результату с обвинениями в «фальсификации», а также к возможности прямого насилия и гражданских беспорядков.

Аналогично этому, как я уже говорил ранее, рынки сильно недооценивают риск войны между США и Ираном в этом году; также ускоряется ухудшение китайско-американских отношений, поскольку каждая сторона обвиняет другую в масштабах пандемии COVID-19. Нынешний кризис может ускорить продолжающееся разделение и исчезновение мировой экономики в ближайшие месяцы и годы.

Наличие такого троекратного риска как неконтролируемые пандемии, недостаточный арсенал мер экономической политики и геополитические «белые лебеди» будет достаточно, чтобы изменить мировую экономику в сторону постоянного упадка и привести к неудержимому обвалу финансового рынка. Решительный (хотя и запоздалый) ответ на крах 2008 года оттащил мировую экономику от пропасти. На этот раз нам может уже так не повезти.

Нуриэль Рубини