Фильм Юрия Дудя про Кремниевую долину  — великолепное объяснение того, насколько среда важна для инноваций и как эта среда работает. Я много раз пытался это умными словами описать, но умные слова иногда бывают менее убедительны, нежели несколько картинок.

Фильм обязателен к просмотру для тех, кто считает, что «вот обеспечим госфинансирование науки, прорывные нацпроекты, люди у нас не глупее, сможем конкурировать в технологической гонке». 

Фильм Юрия Дудя о Кремниевой долине

Есть много способов создавать инновации, и тот, что реализован в Кремниевой долине, далеко не единственный возможный.

Просто ни один другой из известных ныне способов не обеспечивает возможностей для такого быстрого создания очень большого количества конкурирующих инноваций.

И научно-исследовательский институт, и госкорпорация, и группа энтузиастов в принципе способны придумать очень неплохие инновации. Но не столько, не так быстро, и главное, они не смогут их так быстро внедрить. Среда Кремниевой долины сегодня обеспечивает наиболее быстрый технический прогресс в сравнении с другими известными дизайнами инновационных экосистем. И разные части этой среды фильм Дудя описывает очень рельефно.

Удивляет, однако, что сами обитатели долины, рассуждая о том, почему провалился проект Сколково, во многом повторяют ошибки российского правительства, обращая внимание на второстепенные факторы успеха долины. Например, говорят, что надо было вместо Москвы в Академгородке долину строить, или что коррупция и административные риски мешают. Мешают, конечно, но не больше, чем всему остальному. Значение этого фактора как первопричины всех российских бед в сознании нашего общества сильно преувеличено.

Понятно, что есть множество причин, почему в России (да и почти нигде в мире) невозможно в полной мере воспроизвести долину. Что, однако, не мешало сделать проект Сколково более успешным.

Одну из основных ошибок при создании Сколково проще всего проиллюстрировать на том же образе, которым заканчивается фильм Дудя. Во время разговора о том, почему программисты уезжают из России в Кремниевую долину, эмигрант-сотрудник Гугла говорит примерно следующее:

«Представьте, вы ребенок и вышли паять радио во двор. Там один стол, а за столом мужики в домино играют. Матерятся, толкают вас постоянно, мешают паять. Что вам делать? Можно научиться играть в домино с мужиками, но это другая игра. Можно ругаться и бороться с ними, но на это уйдет время, а времени до вечера мало (жизнь коротка). Поэтому, если вы хотите именно радио паять, проще поискать другой стол, где все удобно для радио и другой народ сидит».

А теперь разовьем этот образ. Представим, что мужики за домино ничего в радиотехнике не понимая, тем не менее осознают важность того, чтобы за их столом были свои специалисты по созданию радио. И даже готовы свои деньги потратить на помощь радиолюбителю. И вот один ему говорит: «Если красный провод к зеленому припаяешь, то дам тебе 10 рублей», а другой: «А если желтый к зеленому припаяешь, дам тебе 30 рублей, но только десятку мне под столом вернешь».

В этой ситуации радиолюбитель может неплохо заработать денег, и может даже создать какое-никакое радио. Однако

а не на том, чтобы заработать на конечных потребителях услуг радио.

Собственники и менеджмент бизнеса всегда делают то, что проще и дает наибольшую отдачу сегодня. Когда существует административное искажение конкуренции на рынке (в данном случае — нерыночное финансирование), менеджмент концентрирует внимание на борьбе за данное финансирование, уделяя меньше внимания эффективности самого продукта и другим бизнесовым вещам. 

Если твой финансовый успех больше зависит от умения получить нерыночное финансирование, чем от успешности продукта, внимание лучших умов сместится на наращивание компетенций в области получения нерыночного финансирования. А умения в создании самого продукта станут второстепенными. (Молчу уже о том, что государство в лице прокуратуры и подобных органов у нас склонно проверять, как ты государственные деньги потратил. А это отдельное отвлечение внимание людей, которые могли бы продукт создавать.)

Заливая рынок венчурного финансирования государственными инвестициями в объеме, превышающем частные, вы убиваете этот рынок, тотально искажая стимулы на нем.

Это не значит, что госинвестиции в инновации не нужны совсем. Нужны. Однако в развитых странах доля госинвестиций в НИОКР составляет 10‒20% (в IT еще меньше), остальные 80‒90% дает бизнес. В России доля госинвестиций в НИОКР больше 50%, а по некоторым оценкам, до 70%.

Другой момент, который, на мой взгляд, недостаточно точно описан в фильме и недооценивается российским обществом, — это значение финансового сектора для инновационной среды

В фильме весь разговор про инвестиции сведен к картинке, что вот живут в долине куча фриков, которые сами в себя и инвестируют. Но это неполная картина. Даже специализированные фонды и крупные инвесторы — лишь вершина айсберга. 

Среда долины базируется на мощнейшем финансовом фундаменте Уолл-стрит. Именно финансовая инфраструктура, обеспечивающая масштабный межотраслевой переток капитала, и есть первооснова инновационной среды. Не было бы развитого финансового сектора США, не было бы долины. По крайней мере, в том виде и с такой эффективностью.

Некоторые представители экономической науки высказывали мысль о том, что, например, промышленная революция XVIII–XIX веков стала возможной в первую очередь не вследствие научно-технического прогресса, а в результате того, что к моменту ее начала в Англии возник развитый финансовый рынок.

Паровой двигатель был известен еще в античности,

но без развитого финансового рынка предпосылок для широкого использования столь сложного механизма в экономике не существовало. Многие другие инновации, получившие во время промышленной революции широкое хозяйственное применение, также были известны за столетия до этого, но они либо использовались в малых масштабах (водяные колеса), либо как диковинки и развлечения (механика театральных декораций).

В книге «Теория экономического развития» (1912) Йозеф Шумпетер сформулировал тезис: развитие долгового финансирования — один из ключевых факторов увеличения количества инноваций в экономике. Согласно Шумпетеру, способность финансовых институтов создавать новые финансовые инструменты перераспределяет наличную покупательную силу от конечного потребления в пользу инвестиций в рискованные инновации и капиталоемкие отрасли. Больше долга — больше внедряемых инноваций и быстрее научный прогресс.

Вместо того чтобы постепенно развивать финансовые рынки, формировать инфраструктуру и правовую среду и потихоньку занимать на инновационном рынке свои ниши, Россия раз за разом пытается «осуществить прорыв». В истории с поддержкой инноваций «прорыв» привел лишь к тому, что государство потратило много денег, которые скорее навредили нормальному развитию среды, чем помогли.

Ровно потому, что мы, как всегда, неверно понимаем факторы успеха образцов для подражания. Причем неверно понимает не только государство, но часто и общество в целом.