Для большинства людей глобализация на протяжении десятилетий была вторым названием всеобщей либерализации. Начиная в основном с 1980-х годов, правительства разрешили товарам, услугам, капиталу и данным перемещаться через границы при минимальном контроле. Рыночный капитализм торжествовал, и его экономические правила применялись во всем мире. Как правильно сказано в названии последней книги Бранко Милановича (Branko Milanovic), наконец-то остался один капитализм.

Правда, есть и другие аспекты глобализации, которые имеют мало общего с рыночным капитализмом. Глобализация науки и информации беспрецедентно расширила доступ к знаниям. Благодаря все более широким международным общественным действиям участники климатических кампаний и правозащитники координировали свои инициативы как никогда ранее. Между тем, сторонники управления с самого начала утверждали, что только глобализация политики может уравновесить стремительный рост рынков.

Но эти другие стороны глобализации так и не смогли сравниться с экономическим аспектом. Глобализация политики была особенно разочаровывающей, а финансовый кризис 2008 года продемонстрировал, что не удалось наладить управление.

Эта фаза глобализации сейчас заканчивается по двум причинам. Первая заключается в огромном масштабе проблем, которые международное сообщество должно решить, и среди которых самыми заметными являются глобальное здравоохранение и климатический кризис. Доводы в пользу совместной ответственности за глобальное общее достояние неоспоримы. До сих пор достижения в этой области были мизерными, но глобальное управление выиграло эту битву идей.

Вторая причина – политическая. Страна за страной становится свидетелем восстания брошенных на произвол судьбы людей: от Brexit, избрания Дональда Трампа президентом США до французских протестов "желтых жилетов". Каждое сообщество выражает недовольство по-своему, но общие черты очевидны. По словам Рагурама Раджана (Raghuram Rajan), мир стал "нирваной для высшего среднего класса" (и, конечно, богатых), "где преуспевают только дети тех людей, которые достигли успеха". Те, кто "остался за бортом", все чаще оказываются в нативистском лагере, который обеспечивает чувство общности. Это ставит под сомнение политическую устойчивость глобализации.

Напряжение между беспрецедентной потребностью в глобальных коллективных действиях и растущим стремлением к восстановлению политических объединений за пределами национальных границ является определяющим вызовом для современных политиков. И в настоящее время неясно, смогут ли они урегулировать это противоречие.

Паскаль Канфен (Pascal Canfin), председатель Комитета Европейского парламента по окружающей среде, здравоохранению и безопасности пищевых продуктов, в своей недавней большой статье приводит доводы в пользу того, что он называет "прогрессивной эрой глобализации". Канфен утверждает, что фискальная и монетарная политическая активность, одобренная почти всеми развитыми экономиками в ответ на пандемию, растущая согласованность их планов действий в области климата и недавнее соглашение стран Большой семерки о налогообложении транснациональных компаний свидетельствуют о том, что глобализация управления становится реальностью. Аналогичным образом, экологизация глобальных финансов – это шаг к "ответственному капитализму".

Можно сомневаться в масштабах побед, которые перечисляет Канфен, но он прав в том, что сторонники глобального управления недавно перехватили инициативу и добились достаточного прогресса, чтобы вернуть к себе доверие. Прогрессивная глобализация больше не является несбыточной мечтой; она становится политическим проектом.

Но хотя глобализация управления может успокоить представителей левых сил, она вряд ли облегчит страдания тех, кто потерял хорошую работу и чьи навыки обесцениваются. Работники, которые чувствуют угрозу и считают протекционистские решения перспективными, ожидают более конкретных ответов.

В своей недавней книге Мартин Сандбу (Martin Sandbu) из Financial Times излагает программу восстановления экономической принадлежности при сохранении открытых границ. Его идея, вкратце, заключается в том, что каждая страна должна быть свободна в регулировании своего внутреннего рынка в соответствии со своими предпочтениями, при условии, что она не дискриминирует иностранцев. Например, Европейский союз может запретить продажу курицы, промытой хлором (что он и делает), не потому, что эта курица производится в США, а потому, что ЕС не доверяет этому продукту.

Аналогичным образом, любая страна должна иметь возможность запретить древесину, полученную в результате вырубки лесов, или кредиты, предоставляемые банками с недостаточным капиталом, при условии, что к отечественным и иностранным компаниям будут применяться одинаковые правила. Сделки останутся свободными, но национальные стандарты будут применяться повсеместно.

Это обоснованный принцип. Но в то время как его применение к продукции является простым и фактически уже существует, сделать то же самое для процессов, как известно, сложно. Определенный товар или услуга, в конечном итоге, включает в себя все стандарты, действующие на протяжении всей цепочки создания стоимости. Правда, сегодня транснациональные корпорации вынуждены отслеживать и прекращать использование детского труда среди своих прямых или косвенных поставщиков. Но было бы сложно действовать таким же образом в отношении условий труда, прав профсоюзов, местного экологического ущерба или доступа к субсидированным кредитам.

Более того, попытка сделать это приведет к яростному сопротивлению со стороны развивающихся стран, лидеры которых утверждают, что подчинение их стандартам развитых экономик – это самый верный способ сделать их неконкурентоспособными. Предыдущие попытки включить социальные положения в международные торговые сделки провалились в начале 2000-х годов.

Основная проверка состоится в июле, когда ЕС объявит о своих планах по созданию механизма, который потребует от импортеров углеродоемкой продукции покупать соответствующие кредиты на рынке разрешений на выбросы в ЕС. Пока декарбонизация не идет повсеместно одинаковыми темпами, экономические аргументы в пользу такой системы корректировки границ безупречны: ЕС хочет помешать производителям уклоняться от своих ограничений на выбросы, перемещаясь в другие страны. Однако эта система неизбежно вызовет споры. США уже высказали свои опасения по поводу этой идеи, Китай настроен настороженно, а развивающиеся страны ужесточают свои аргументы против нее.

Предстоящие переговоры по этому вопросу будут иметь огромное значение. На карту поставлен не только вопрос о том, сможет ли ЕС продвинуться вперед в реализации своих планов по декарбонизации. Более фундаментальный вопрос заключается в том, сможет ли мир найти выход из противоречия между разрозненными национальными и региональными предпочтениями и все более настоятельной необходимостью коллективных действий. Климат стал испытательным полигоном для этого.

В конечном итоге, результат покажет, можно ли примирить две повестки дня – восстановление экономической принадлежности и управление глобальным общим достоянием. Потребуется время, чтобы узнать ответ. Старая глобализация умирает, а новая еще не родилась.

Жан Пизани-Ферри