Человечество никогда не сталкивалось с такой серьезной коллективной проблемой как изменение климата. Чистые глобальные выбросы парниковых газов (ПГ) должны быть сокращены почти до нуля в течение следующих трех десятилетий, чтобы дать нам хотя бы шанс сохранить температуру в пределах     2 градусов по Цельсию по сравнению с доиндустриальными уровнями. Чем дальше мы превышаем этот порог, тем больше вероятность столкнуться с поистине катастрофическими сценариями. Поскольку Соединенные Штаты снова присоединились к Парижскому соглашению по климату, настало время, чтобы мир снова занялся этими эпохальными проблемами.

Таким образом, голос Билла Гейтса является долгожданным дополнением к этим усилиям. В своей новой книге «Как избежать климатической катастрофы: решения, которые у нас есть, и прорывы, которые нам нужны», Гейтс утверждает, что нам нужно больше экспериментировать с новыми идеями и технологическими инновациями, если мы хотим выйти из этого тупика. Но его стремление к солнечной геоинженерии – это шаг в неправильном направлении, потому что он может подорвать стимулы, необходимые для решения проблемы изменения климата.

Идея солнечной геоинженерии проста: если мы не можем ограничить количество парниковых газов в атмосфере, возможно, мы сможем заблокировать солнечный свет, который генерирует тепло, например, создав отражающее покрытие. Извержения вулканов делают это естественным образом. После извержения горы Пинатубо на Филиппинах в 1991 году большое количество серной кислоты и пыли осело в стратосфере, временно уменьшив количество солнечного света, получаемого Землей. В течение следующих трех лет температура упала примерно на 0,5 ° по Цельсию во всем мире и на 0,6 ° по Цельсию в северном полушарии.

Многие блестящие умы сейчас работают над проектами солнечной геоинженерии. Например, ученые Гарвардского университета в рамках эксперимента по контролируемым стратосферным возмущениям предложили использовать пыль карбоната кальция, а не токсичные сульфатные аэрозоли, но общая идея остается той же, и сам Гейтс поддержал многие из этих технологических усилий.

Что может пойти не так? Во-первых, риски, связанные с солнечной геоинженерией, столь же велики, как и потенциальные выгоды. Помимо создания климатической нестабильности, извержение Пинатубо, похоже, ускорило разрушение озонового слоя. Чтобы оказать значимое влияние на изменение климата, нам нужно будет воспроизвести эффект этого извержения в гораздо большем масштабе, что приведет к еще большей изменчивости климата, включая резкое понижение температуры в некоторых частях мира. Поскольку эти эффекты не будут равномерно распределены по странам и регионам, нам также придется беспокоиться об усилении геополитической нестабильности. 

Если предложение имеет большие потенциальные выгоды, но также и огромные потенциальные затраты, разумно будет провести небольшие эксперименты по его жизнеспособности – именно это сейчас и делают некоторые предприятия, поддерживаемые Гейтсом. Проблема в том, что мелкомасштабные эксперименты не обязательно покажут истинные затраты, учитывая сложность динамики климата на глобальном уровне. Создание покрова из блокирующей солнце облачной пыли может дать один эффект в малом масштабе и совершенно другой в большем масштабе.

Более того, даже если геоинженерия преследует самые лучшие цели, она имеет темную сторону. Чем больше мы верим в ее эффективность, тем больше будем отказываться от проверенных решений, таких как налог на выбросы углерода и инвестиции в возобновляемые источники энергии. Это то, что экономисты называют «моральным риском»: как только экономические субъекты понимают, что они не будут нести издержки безрассудного поведения, безрассудное поведение становится более вероятным. В контексте борьбы с изменением климата, как только правительства узнают, что есть способ продолжать загрязнять окружающую среду без принятия трудных решений, необходимых для предотвращения катастрофы, они будут воздерживаться от принятия этих решений. Налоги на выбросы углерода будут бесконечно снижаться, поддержка зеленых исследований будет сокращена, и у потребителей будет мало стимулов для сокращения своих собственных углеродных следов.

Этот моральный риск – не просто теоретический курьез. Например, сам Гейтс предполагает, что даже если в США может быть введен налог на выбросы углерода, солнечная и ветровая энергия не будут достаточным решением. Но такое мышление могло стать роковой ошибкой. Легко представить, насколько привлекательным будет звучать этот скептицизм для политиков, которые все еще полагаются на добычу угля. Но мы не должны сбрасывать со счетов огромные улучшения в рентабельности солнечной и ветровой энергии. И мы не должны игнорировать, какого прогресса можно было бы добиться, объединив эти источники энергии с достижениями в области технологии хранения. Моральный риск не ограничивается правительствами. Исследование Уилла Рэйфи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе показало, что стремление к геоинженерии может препятствовать усилиям частного сектора по переходу на чистую энергию. Фирмы, которые уже начали инвестировать в возобновляемые источники энергии, исходят из предположения, что в будущем будут более строгие климатические нормы и надежный режим налогообложения углерода. Тем не менее, если мы будем сомневаться в возможности того, что солнечная геоинженерия предотвратит глобальное потепление, они начнут ожидать менее жестких мер регулирования и налогов и соответственно сократят инвестиции.

В конечном счете, нет простого выхода и альтернативы налогам на выбросы углерода и возобновляемые источники энергии, если мы хотим избежать климатической катастрофы. Этот простой вывод теряется из-за энтузиазма Гейтса по поводу солнечной геоинженерии. Но чем дольше мы откладываем налоги на выбросы углерода и крупные дополнительные инвестиции, необходимые для расширения использования возобновляемых источников энергии, тем сложнее будут наши будущие климатические проблемы. Поддержка Гейтсом солнечной геоинженерии является выражением техноутопизма. Технологии должны быть частью решения, но они не станут волшебным средством против вековых чрезмерных выбросов углерода. Проблема техно-утопизма в том, что вместо того, чтобы принимать необходимость в дорогостоящих инвестициях и культивировать массовые решения с разных точек зрения, он стремится найти быстрые решения, а затем навязать их обществу. Как показал политолог Джеймс С. Скотт, такая перспектива привела к множеству социальных катастроф в двадцатом веке и может повториться снова в новом энтузиазме в отношении геоинженерии.

Уже сейчас можно увидеть ущерб техно-утопизма в таких областях, как искусственный интеллект, где нам обещают впечатляющие достижения, но в конечном итоге это приводит к крупномасштабному алгоритмическому вытеснению рабочей силы или пагубной дискриминации. Это также заметно в здравоохранении, где США тратят огромные суммы – около 18 процентов ВВП – отчасти из-за упора на высокотехнологичные решения, а не на инвестиции в общественное здравоохранение, профилактику и комплексное медицинское страхование.

Изменение климата представляет собой еще более серьезную проблему. Это слишком важно, чтобы оставлять его на усмотрение тех, кто обещает чересчур радикальные технологические решения. 

Дарон Аджемоглу