В Сантьяго, Чили, массивное граффити у съезда с совершенно новой, частной городской автострады гласит: «Маркс был прав!» Действительно, капиталистическое развитие порождает свои собственные противоречия, о чем свидетельствует сам лозунг.

Последние месяцы стали весной и зимой недовольства Чили: мирные марши и протесты, но также большое количество случаев мародерства и насилия.  Как и в Гонконге и Иране, Колумбии, Коста-Рике, Эквадоре и Перу, Ираке и Ливане, Судане и Зимбабве.  И, несмотря на культурные различия этих стран и местные инциденты, которые вызвали беспорядки, эксперты и средства массовой информации спокойно излагают факты: «2019 год был годом глобальных беспорядков, вызванных гневом в связи с ростом неравенства – и 2020 год, скорее всего, будет хуже», - уверенно утверждает журнал «The Conversation». «The Guardian» добавляет: «Не все протесты обусловлены экономическими жалобами, но увеличение пропасти между имущими и неимущими, в частности, радикализируют многих молодых людей». Даже консервативное издание “Financial Times” соглашается: «Неравенство в «стабильном» государстве Чили разжигает огни волнений».  

Тем не менее, многие из этих стран долгое время были неравными. А экономические условия нигде не были столь тяжелыми, как десять лет назад во время мирового финансового кризиса.  Так почему же люди именно сейчас вышли на улицы? Недоумение только усиливается, если отметить, что в Латинской Америке неравенство быстро уменьшалось, хотя, как раз в те же годы, оно выросло в США и Великобритании.  По данным Всемирного банка, в период с 2007 по 2017 годы коэффициент Джини (индекс распределения доходов, где ноль означает абсолютное равенство, а 100 – абсолютное неравенство) снизился во всех латиноамериканских странах, которые сейчас вспыхивают протестами, в том числе на восемь или более пунктов в Боливии и Эквадоре.

Здесь основная идея марксизма насчет прогресса и его последующих противоречий предоставляет столь необходимую помощь. Карл Маркс и Фридрих Энгельс, по воспоминаниям, удивлялись “постоянному революционному производству” капитализма, но отмечали, что это означало “непрерывное нарушение всех социальных условий, вечную неопределенность и агитацию”.

Рассмотрим высшее образование.  Во многих развивающихся странах, в числе которых Бразилия, Чили и Эквадор, а также Турция, Ливан и Гонконг, за последние десятилетия увеличилось количество поступивших в университеты. В связи с тем, что рост предложения квалифицированной рабочей силы происходит быстрее, чем спрос на нее, происходит уменьшение разрыва между доходами людей с университетским образованием и остальными. В результате, снизились различные показатели неравенства доходов.

Больше образования, больше квалификационных навыков, меньше неравенства – что не нравится?

Немного, если вы не принадлежите к поколению переходного периода.  За последние 25 лет молодые люди, которые учились в университетах – часто в новых институтах, стандарты которых не соответствовали Лиге плюща, но которые, тем не менее, дорого платили за обучение, в итоге зарабатывали меньше, чем ожидали. Результатом стало поколение образованных, обремененных долгами и часто разгневанных молодых мужчин и женщин.

Более того, как недавно напомнил нам историк Ниалл Фергюсон , всплески доступа к высшему образованию, которые последовали за продолжительными периодами мира и процветания, часто совпадали с массовым уличным протестом. Образование приучает вас к несправедливости, а процветание означает, что протест не оказывает негативного влияния на источники ваших доходов.  Это произошло в 1960-х годах в Европе и США. Теперь это происходит по всему миру быстрее и интенсивнее, чем когда-либо, благодаря мобильным устройствам и социальным сетям.

Или рассмотрим процесс накопления капитала. Приведем определение бедной страны – это страна, в которой производительный капитал является недостаточным, а наличие слабых кредитных рынков означает, что капитал не может быть заимствован для роста бизнеса. Таким образом, оптимальная политика в области развития предполагает сохранение на ранней стадии низких зарплат и налогов, с тем чтобы фирмы могли использовать свои прибыли для увеличения инвестиций и роста. Как недавно показали экономисты Принстонского университета Олег Ицхоки и Бенджамин Молл, это верно даже в том случае, когда лицо, определяющее политику, заботится только о благополучии работников, которые выиграют от повышения производительности труда и зарплат по мере накопления капитала.

Но 1% никогда ничего не получит даром.  В конце концов, Ицхоки и Молл утверждают, что перераспределение преобладает над накоплением.  В этот момент 1% должен научиться жить с более низкой прибылью и более высоким налогообложением, если они не предпочтут использовать свою политическую мощь для борьбы с этим изменением.

И так было со многими развивающимися экономиками.  От Южной Кореи до Сингапура и от Мексики до Чили, очень бедные страны процветают в условиях низких налогов. Но политическая жизнь, возможно, заставила некоторых из них слишком долго откладывать переход к перераспределению.  Мексика, например, является страной с высоким уровнем среднего дохода, однако налоговые поступления составляют ничтожные 16% ВВП, что меньше половины среднего показателя ОЭСР.  В Чили этот показатель составляет 21%, но он является стагнационным уже почти десять лет. Результатом этого является не только недостаточное социальное страхование для растущего среднего класса, но и недостаток расходов на инновации и инфраструктуру, что приводит к тому, что рост сам по себе затормаживается.  В результате чего, скорее всего, будут социальные волнения, которые пришли в Чили и могут дойти до Мексики, как только закончатся первые несколько недель после избрания нового правительства.

Конкурентная политика является третьим примером марксистского изречения о том, что капиталистический успех порождает свои собственные неудачи. Экономисты Дарон Асемоглу, Филипп Агион и Фабрицио Зилиботти описали этот цикл во влиятельной статье 2006 года. Когда страна относительно бедна, разрешение фирмам на монопольную ренту ускоряет накопление капитала, не нанося ущерба инновациям, потому что фирмы просто внедряют технологии, импортируемые из более развитых стран.  Но как только страна процветает и достигает мировой технологической границы, дальнейший рост требует инноваций, которые, в свою очередь, требуют конкуренции.

Подведём итоги: если успешные развивающиеся страны хотят оставаться успешными, то в них должна проводиться агрессивная антимонопольная политика. Многие из них приняли ее, в том числе Мексика и Чили.  Но вот загвоздка: новые, более строгие стандарты приведут к бесконечным скандальным сговорам, которые будут широко освещаться в печати и разжигать общественный гнев задолго до того, как конкуренция приведет к инновациям и более высоким доходам, которые бы усмирили этот гнев.  Цена успеха в борьбе с монополией может быть достигнута большим количеством уличными демонстрациями.

В общем, Маркс и Энгельс не просто утверждали, что капиталистическое развитие порождает свои собственные противоречия.  Они также пришли к выводу, что эти противоречия можно преодолеть только посредством «насильственного свержения всех существующих социальных условий». Нынешняя волна протестующих еще не окончательно свергнута (за исключением Президента Боливии, который, как было установлено, выиграл выборы нечестным путем). Правительства должны провести, причем как можно быстрее, реформы, которые смогут доказать, что Маркс и Энгельс ошибались.

Андрес Веласко,  Луис Фелипе Сеспедес