Воодушевленные новыми возможностями инвесторы устремляются на самый большой венчурный рынок мира — США, в самый его центр — Кремниевую долину.
Закрытый клуб
Чтобы разобраться, как работает венчурная экономика Долины, нужно понимать, кто управляет венчурной индустрией и как эти люди принимают решения.
Согласно данным, собранным в сети деловых контактов LinkedIn, в мире в 2019 году была 41 000 специалистов с должностью «управляющий партнер венчурного фонда», из них в США таких специалистов — 19 000, в Долине — 2300. Если в мире в 2019 году управляющий партнер венчурного фонда инвестировал в среднем $7,2 млн, то в Кремниевой долине на одного управляющего партнера приходилось $29,7 млн инвестиций.
Как минимум, половина из этих 2300 человек не имеют в фондах свободного капитала или работают в мелких венчурных компаниях с ограниченным объемом инвестиций, так что их можно не включать в число лидеров рынка. Круг лиц, принимающих решения и задающих стандарты в индустрии, включает не более 1500 человек. И каждый из этих людей инвестирует по самым грубым подсчетам не менее $50 млн и курирует долю в $5 млрд ВВП США в год.
При этом демография инвесторов Долины представлена следующим образом:
- 58% из них — белые мужчины старше 40 лет;
- только 18% из них — женщины;
- большинство не белых инвесторов — выходцы из Индии и Китая (исторически у них очень сильные технологические диаспоры в Долине);
- 40% инвесторов — выпускники Стэнфордского и Гарвардского университетов.
Понятные технологии
Итак, лидеры венчурного рынка — это ограниченная и по большей части однородная группа людей. За закрытыми дверями во время личных встреч они определяют, куда движется венчурная экономика, которая составляет 21% всего ВВП США.
Несправедливость такого распределения влияет на то, какие бизнесы и технологии получают инвестиции. Важно понимать, что эти люди инвестируют в технологии, бизнес-модели и продукты, которые им понятны и близки, а не те, которые потенциально востребованы миром. То есть венчурный рынок отражает не общемировые интересы, а видение небольшой группы, состоящей в основном из белых мужчин старше сорока. Это объясняет, например, любовь крупных венчурных инвесторов к корпоративной автоматизации, сложным технологическим разработкам, а по мере взросления аудитории инвесторов — к здоровью, продлению жизни, цифровому бессмертию.
Потребительские продукты, сервисы для женской аудитории, продукты, ориентированные на развивающиеся рынки, представлены на венчурном рынке Долины хуже, чем в среднем по миру.
Показательный пример — сервис TikTok, социальная сеть для поколения Z. Разработчик сервиса, пекинская компания ByteDance, была основана в 2012 году и сейчас является самой дорогой частной компанией в мире с капитализацией в $100 млрд. Она привлекла более $7 млрд венчурных инвестиций, при этом инвесторы Кремниевой долины оценили ее и начали вкладывать деньги только спустя несколько лет, когда компания уже стоила сотни миллионов долларов.
Другая крайность — история компании Theranos. Стартап обещал поставить точный диагноз всех болезней по одной капле крови. Он привлек более $700 млн инвестиций от крупных именитых инвесторов, и его оценка на пике превышала $10 млрд. В 2018 году в результате журналистского расследования, раскрывшего нежизнеспособность базовой технологии, бизнес Theranos рухнул с большим скандалом.
В случае с Theranos инвесторы верили, что компания изменит мир здравоохранения. Но и стартапы с целями поменьше имеют шанс привлечь большие инвестиции просто потому, что они являются частью понятной культуры, например, здорового образа жизни. Яркий провалившийся пример — компания Juicero, производитель соковыжималок за $699 и специальных пакетов с овощами и фруктами по $5-7. Стартап привлек $120 млн от венчурных инвесторов Долины, в том числе и от родительской компании Google — Alphabet, и оценивался в $240 млн. А затем развалился через 3 года, когда оказалось, что сок из пакетиков легко выжимается руками.
Создание лидеров
Используя свое влияние, крупные венчурные фонды формируют спрос на те или иные направления и практически назначают лидеров индустрий.
Допустим, один из таких фондов решил сделать упор на онлайн-образовании, предположив, что поколение Z, выросшее в интернете, будет охотно менять диплом второстепенного колледжа на лучший диплом онлайн, особенно если он будет дешевле.
Из условных 20 000 стартапов, которые занимаются онлайн образованием, фонд может отобрать 100 лучших. Все 100 отобранных кандидатов имеют примерно одинаковые шансы на успех. Как можно дать одному из стартапов гарантию победы в такой гонке?
Самый простой способ сформировать лидера — накачать его деньгами. Даже если компания будет не самой эффективной или креативной среди конкурентов, у нее точно будет больше ресурсов и, соответственно, любые проблемы роста будут менее болезненными. Существенные вложения в стартап (в последнее время их все чаще называют «мега-раунд») также сдерживают конкурентов от выхода на рынок. Кто захочет воевать против компании с бездонными карманами?
Выбирая победителей и защищая их от конкуренции большими деньгами, крупные фонды фактически выступают маркет-мейкерами, ведя за собой другие фонды поменьше и формируя общее направление развития рынка.
Игры инсайдеров
Формула перспективной инвестиции: обширные и полезные связи в индустрии + глубокое знание рынка и технологий + хорошая юнит-экономика.
Большинство сделок на вторичном рынке попадает в категорию инсайдерской торговли, а это как и возможности, так и простор для мошенничеств и раздутых ожиданий. Инвесторы покупают или продают акции на основе информации, добытой у сотрудников компании или ее инвесторов, причем другим участникам рынка такая информация недоступна. Главными факторами успеха становятся личные связи и доверительные отношения между участниками.
Как работает инсайдерская информация на венчурном рынке? Приведу простой пример. Инвестор знает, что компания Х, которая год назад сделала раунд по оценке $100 млн, через две недели сделает раунд по оценке в $1 млрд, потому что она за год выросла в 10 раз. Для рынка стоимость частной компании определяется оценкой ее последнего раунда инвестиций. Других ориентиров для сторонних инвесторов нет. Соответственно, обладая информацией о предстоящем раунде, инвестор может купить акции компании накануне нового раунда у другого инвестора, для которого эта информация недоступна.
В венчурном бизнесе, в отличие от публичных рынков, такие инсайдерские игры — легальная практика. Благодаря этой возможности идет серьезная борьба за компании на поздних стадиях, в частности пред-IPO: компании уже достаточно успешны, риск провала минимален, а большой рост еще очень вероятен. Сложившаяся ситуация означает прежде всего то, что так или иначе инвесторам поменьше и особенно тем, кто находится за пределами Долины придется оглядываться на действия крупных фондов Кремниевой долины: проще инвестировать в лидера, определенного крупными фондами.
Но главная проблема заключается в том, что компании на этапе, когда в них вливает деньги крупный фонд, не стремятся пускать новых инвесторов, а часто даже препятствуют их попыткам проникнуть в компанию через программы выкупа акций у сотрудников и ограничения на свободную продажу акций на вторичном рынке. Казалось бы, логично инвестировать через крупные фонды, но порог входа в них — от $100 млн. Если инвесторы не могут позволить себе такой чек, можно инвестировать самостоятельно (при наличии связей и инсайдов) или через более мелкие фонды, которые берут чеки поменьше, собирая группу инвесторов и покупая акции на вторичном рынке оптом.
Инсайдерская информация от работников компаний и крупных инвесторов не отменяет необходимости самим разбираться в продукте и происходящем в компании и четко понимать, когда и как вы можете выйти из инвестиции.
Бывает, что никаких знаний о рынке не достаточно, чтобы понять, почему та или иная компания выстрелила или развалилась. Если инвестор хочет инвестировать в будущие Airbnb, Facebook и SpaceX, нужно быть готовым заполучить в свой портфель и Theranos или Magic Leap (обе компании — миллиардные стартапы, которые оказались пустышками).